У каждого человека в жизни бывают взлëты, а бывают и тоже взлëты, но со знаком минус. Их падением называют.
Во время таких не очень приятных дней, или даже месяцев, постепенно переходящих в годы, каждый по разному проходит участки своего бытия, нервно щекотливые, с массой задумок и разных мыслей.
Не буду лукавить, что у меня всегда и всё было в шоколаде.
Хотелось бы, но жизнь, порой, ставит такие капканы и ловушки, что не всегда получается их обойти.
Не всегда получается быстро от них освободиться.
Здесь уже автоматически включаются терпение, умение и Его Величество Случай.
Так получилось, что в лихие девяностые занялся торговлей.
Никогда ни до, ни, тем более, после этого в моей биографии не было.
И вот я, воспитанный в семье юристов — папа и мама и даже одна из бабушек занимались юриспруденцией.
В нашей семье, вернее, в лексиконе нашей семьи не было даже слов таких, как «взятка», «подкуп» или «нечестность».
Помню даже немного смешной, по нынешним понятиям случай.
Как известно, мой родной папочка всю жизнь проработал на, как принято говорить, голом окладе.
Разумеется он был не маленьким, но голым.
И вот, когда он уже вышел на пенсию, его пригласили на авторем завод в качестве юристконсульта. Так, во всяком случае, тогда называлась должность юриста.
И вот, что называется, картина маслом.
Как то приезжаю к ним, к папе с мамой, в гости. Жили они тогда в другом городе. Позже, конечно, переехали ко мне, но тогда было так.
Вхожу и вижу, сидят мои родители на кухне, папа держит в руках какую-то пачку с деньгами.
Это была первая в его жизни премия.
То есть, у него, конечно же, была Какая-то то зарплата.
А тут, вдруг, ко всему прочему ещё и премия!
Сейчас уже точно не помню, но, как мне кажется это было, где то то ли сорок, то ли тридцать рублей.
И вот, когда папа показал это достояние маме, она была в шоке.
И сидели они с широко раскрытыми глазами, в думках, куда и сколько бы их потратить.
Моë появление, конечно, обрадовало.
Папа, трясущимися от неожиданно нахлынувшей радости, показал мне этот непредвиденный капитал.
-Сынок, вот премию получил. Первый раз в жизни, — не без тени гордости, торжественно объявил мой любимый человек.
Сидим с мамой и думаем, что бы прикупить такое, хорошее?
Для меня, тогдашнего, это тоже было в диковинку.
Но я как то более, менее привык к таким неожиданностям, ведь уже работал, хоть и маленьким, но начальником строительной организации.
Правда филиалов было,где то, около шести — семи. И даже один в Карачаево-Черкесии.
Так что это мне было как семечки пощелкать.
Но для бати конечно не привычно.
Да что там не привычно!
Это как августовский снег на голову в пустыне Сахара.
Теперь, надеюсь, ясно, какое у меня было воспитание, ведь я с молоком мамочки впитал в себя те качества, которые присущи только высоко порядочным, интеллигентным и честнейшим людям, что бы смело смотреть в глаза всех.
Даже тех, кого папа, по долгу служебных обязанностей, приговором, отправлял на долгие годы в места не столь отдалëнные.
Если в строгом соответствии с Его Высочеством Законом, то какие могут быть обиды.
Заслужил.
Вали лес, который не ты посадил.
Обидно.
Досадно.
Но Закон суров, потому, что он Закон.
И вот я в мутные девяностые попадаю под молох неудач.
Честность и порядочность в те времена канули в небытиë.
И начался период «кто кого».
Шустрые ребята, расправив поникшие крылья, легко поняли, что можно всë, лишь бы в кармане дилинчало.
И начались разборки, наезды и прочие новые слова из не понятного мне лексикона.
В общем, не состоялся я как торговец.
Или мордой не вышел или ещё чем то другим.
Доходило до того, что мои, как я думал, верные соратники, требовали с меня зарплату за то, что они просто выходили на работу.
-Дескать, я же был на работе, а значит плати мне за это, — сильнейший аргумент, прежиток, унаследованный от прошлых времëн.
-А ты принëс в кассу хоть копейку? — спрашиваю.
Молчат.
Но когда открывали рот, то он всё равно издавал звуки с требованием всë той же зарплаты.
Самой высокой точкой был случай, когда эта группа узнала у меня из гаража автомобиль Волга — ГАЗ 24.
Было их у меня два.
Один ждал своей участи в гараже рядом с домом.
Я же тогда верил моим коллегам и давал ключи, как от гаража, так и от квартиры.
Друзья ведь!
А тут зима.
Выпал снег.
Я не торопился посмотреть на состояние машины, томившейся в недëжном месте.
Ждал когда снег сойдëт.
И он, наконец, сошëл.
Довольный иду.
Открываю гараж, а автомобиля то и нет.
Потом, конечно, я выяснил, кто и как совершил подвиг сопряжëнный с угоном.
И было вдвойне обидно, что исполнителем был мой главный инженер.
Хоть и бездельник, каких свет не видывал, но тогда я ему доверял.
Как раннее уже сообщал, и ключи тоже.
Конечно я с ним расстался.
Но машину они каким то образом уже продали. То ли по частям, на запчасти, толи ещё как то.
Не помню.
Но еë уже не было физически.
Моя добрая рука не поднялась на тех с кем ещё вчера ломал хлеба краюху.
Не стал я никуда заявлять.
Не хотел ломать судьбы заблудившихся в непонятках людей.
В принципе, следуя ушедшей политике соц времени, они были правы.
Да и я тогда ещё не до конца принял новые условия жизни.
Я ж тоже плод ушедшей идеологии.
Той самой, когда платили зарплату за то, что на работе появился.
Даже если не сделал ничего полезного.
Всë равно дай!
А где я мог взять?
Если никто из них в общую кассу не принëс ничего.
Я же не старик Хоттабыч и не золотая рыбка.
Эти двое могли из ничего сделать много.
Мне этого не дано было.
Ни тогда.
Ни сейчас.
Так и живу.
